— Мам, надо к Лизе съездить. Сейчас, подожди. Вот. Третью неделю она пишет, что устала и всё плохо, — дочь передала мне телефон, предложив полистать её диалог с невесткой.

— Немудрено. Ромочке скоро три месяца будет. Ничего, он быстро вырастет. Лиза справится.

— Мама, давай съездим? Я с племянником посижу, вы в кафе сходите. Или Лиза отдохнёт, а мы с тобой Рому займём. Мам, она совсем одна. Слава приходит с работы сразу спать ложится.

— Ну как она одна? Слава же не сурок, чтобы постоянно спать.

— Смотри: вчера Лиза написала, что Слава спать упал, вот ещё, сейчас, ага, три дня назад об этом написала, ещё одно нашла, пять дней назад. Пишет, что завидует ему, и руки однажды к подушке потянулись, чтобы придушить спящего. Она поставила смайлы, шутка, но в каждой шутке есть доля шутки.

Мне никто не помогал. Ни с сыном, ни с дочерью. Муж работал. Его родители жили для себя. Мама… Мама из тех людей была, с кем врага жаль оставить. Она не умела разговаривать, только кричала. Если крик с первого раза не был понят, то в ход шли затрещины. И если уж они не помогали, то она брала в руки первое, что попадалось на глаза. Детей я любила, поэтому с мамой не оставляла.

Все так жили. Работа добавилась, в декретах долго не сидела. Беготня, обязанности, воспитание. Бывало, ночами выла в подушку от усталости. Проблемы со сном были: спать хотела, но не могла, через силу засыпала. И хоть кто-нибудь помог бы! Обращалась, конечно. Ты мать, ты должна, ты дома сидишь, дети — женская обязанность.

Помогать Лизе? Увольте. Я справилась, и она справится.

— Мам. Не хочешь ехать, я тогда одна. И от меня какой-нибудь толк должен быть.

— Хорошо, — я поддалась уговорам дочери, злясь на себя за это.

Позвонили, договорились, приехали. Лиза была тенью от себя самой: сильно похудевшей, запущенной, апатичной. Дома грязно. И всё вокруг пропахло усталостью и безнадёжностью.

Лизу отправили спать. Рома покочевряжился, но уснул, колыбельная, какую когда-то пела детям, сама всплыла в памяти.

— Я не могу тряпку найти. Посуду помыла, пол хочу помыть. Не знаешь, где тряпки? — спросила дочь.

— Не надо. Обидится. По-другому надо. Клининг? Чужие люди ещё хуже, Лизе не понравится. Тряпку под ванной посмотри, если хочешь.

Дочь помыла пол. Я протёрла полки в холодильнике, помыла плиту и сантехнику. Отличный выходной. Дочь предложила приготовить поесть. Кроме куриного супа ничего больше в голову не пришло. Внук спал. Четвёртый час пошёл, как он спал. Вновь злость взяла: какая помощь, если ребёнок подолгу спит? Знаю, личный опыт, двоих вырастила… Твою ж мать.

Рома на грудном вскармливании. Проснулся, пришлось разбудить Лизу. Покормив малыша, она снова уснула, а мы все отправились на прогулку. Пока гуляли, в магазин зашли.

— Что это?

— Пена для ванн, бомбочки, скраб… Пусть Лиза дома хоть в ванной побалдеет. Деньги у меня есть, пенсия на карту позавчера пришла, я сама куплю.

— Давай сюда. Сама оплачу. Держи коляску, идите на улицу, — при мысли, что дочь решила потратить часть пенсии по потере кормильца для досуга Лизы, мне стало стыдно.

Пожалуй, самым непростым в тот вечер был разговор с вернувшимся с работы Славой.

— Вы тут. Привет. Устал. Спать пойду.

И не я разговаривала. Дочь. И где только набралась мудрости? Когда успела?

— Слава, ты в курсе, что если счастлива женщина, то счастлива вся её семья. Устал? Спать хочешь? До утра сладенько сопеть собрался? О Лизе подумал? Ей трудно и плохо. Вспомни, пожалуйста, что ты папа Ромы, и хоть что-то сделай для жены. Или ты считаешь, что только Рому должен был заделать, а остальное с Лизы? Она выглядит как скелет. Тебе трудно посуду помыть? Трудно Рому искупать? Ты работаешь, а Лизе ещё трудней. Она одна, ответственности много, опереться не на кого.

— Вы же тут.

— Мы с мамой муж Лизы? Слава, я тебя поколотить хочу. Пообещай мне, что после работы дома будешь делать три дела. Да, для начала три. Три дела из десятков тех дел, которые каждый день делает Лиза. Посуду помой, пол пропылесось, с сыном полчаса поиграй. Или пыль смахни, Лизе ванну с пеной набери, ужин вам закажи. Это же не трудно.

Слушала диалог детей и удивлялась: куда делся тот милый юноша, который готовил мне и сестре завтраки, юноша, обожавший кулинарные эксперименты, и где там смешная девочка, которая ещё вчера мечтала сбежать с бродячим цирком, о синих волосах и пирсинге, а сегодня, в свои шестнадцать, она оказалась умнее и добрее меня и старшего брата.

Слава прислушался к сестре. Три дела в день.

— Мама, смотри, Лиза аватарку поменяла, — дочь дала мне телефон, с экрана улыбалась заметно похорошевшая Лиза. — Славка молодец, Лиза пишет, его хвалит. Мы когда поедем? Слава старается, но и наша помощь лишней не будет.

— В воскресенье?

— Отлично. Пойду, Лизе напишу. Мам, я тут подумала, надо их вдвоём куда-нибудь отправить. В кино какое-нибудь. Читала, что когда в семье появляется ребёнок, то акценты смещаются и мужчины иногда начинают чувствовать себя ненужными. О, а ещё Лиза платье купила, пусть выгуляет.

— Пусть.

Мне говорили, что взрослые тоже учатся у детей, я не верила. Она, как ураган, вмешалась в жизнь Лизы и Славы, принеся только добро. Она позволила мне увидеть, как я заблуждалась. Мне не помогали — поэтому я не стану помогать. Почему? Почему тогда не было «меня били, поэтому я буду бить своих детей». Как-то избирательно «мне/меня … , поэтому я … » сработало. Горжусь дочерью. Горжусь тем, что она куда лучший человек, чем я. Записано.