Пятница, половина одиннадцатого вечера, мы с мужем были дома, гостей не ждали, раздался звонок домофона.

— Это я! — услышав голос сестры мужа, я открыла дверь подъезда.

Через несколько минут золовка перешагнула порог нашей квартиры. Она была радостная, пила шампанское из горла бутылки.

— Поздравьте меня, я развожусь! — объявила гостья.

— Разводишься? — нахмурился муж. — Ребёнок где?

— Ребёнок у мамы. Развожусь. Да, развожусь. В школе придумали мастер-класс на Новый год, надо сдать тысячу рублей. Мужу сказала, он на меня орать начал: «Какой, в жопу, мастер-класс, денег нет». Знаете, что он матери на Новый год купил? Кольцо с бриллиантом. Нет денег нашему ребёнку на мастер-класс, зато есть деньги маме на бриллианты. В баню. Пусть с мамой живёт. Я развожусь. Выгнала его, — сказала золовка.

Сестра мужа веселилась. Предлагала сходить ещё за шампанским. Ругала своего мужа и перечислила почти двадцать плюсов, которые нашла в разводе. Золовка травила анекдоты. На страдающую женщину она не была похожа. Я, глядя на неё, была полностью уверена в том, что развод для неё счастье.

Муж тоже был уверен в том, что его сестра пришла к нам, чтобы поделиться радостью. Муж золовки всегда был мамсиком. Золовка множество раз жаловалась: последние деньги маме отдал; маме ремонт сделал; золовка и ребёнок ехали с праздника на автобусе, а её муж на машине вёз маму и её подруг. Я своими ушами слышала от золовки о разводе раз десять, если не больше.

Золовку мы еле отправили домой. Не хотела уходить. В полночь, может, чуть позже, муж отвёз её домой. Она домой не хотела, она хотела ещё шампанского и куда-нибудь потанцевать.

Муж отвёз сестру, вернулся домой, мы легли спать.

На следующий день муж звонил сестре, но она не ответила. Муж предположил, что золовке плохо, она отлёживается.

Через несколько недель муж звонил своей матери. Это был первый раз после визита золовки, когда муж пообщался с кем-то из семьи. Свекровь сказала, что золовка на нас злится. Муж спросил причину. Свекровь её сообщила.

Оказывается, золовка приезжала к нам за поддержкой, но не получила её. Мы, оказывается, должны были жалеть золовку, а не радоваться за неё.

— Ты ничего не путаешь? — уточнил муж.

— Ничего. Ей плохо. Плачет. Хочет, чтобы зять вернулся. Горюет, — сказала свекровь.

— Она же сама его выгнала!

— С чего ты взял? Это он её бросил.

Вот это поворот.

Муж рассказал матери о визите золовки: как веселилась, как смеялась, как радовалась.

— Это была истерика, — авторитетно заявила свекровь. — Ты не понял, ты мужчина, вы такие вещи не видите. Но твоя жена должна была понять, что у твоей сестры истерика. Должна была понять и найти нужные слова.

— Ты шутишь. Точно шутишь. Моя жена не умеет читать мысли. Мама, когда сестра пришла к нам, она выглядела счастливой. Если кто-то что-то неверно понял, то наша сторона в этом точно не виновата. Рот есть, если ты не в курсе. Она пришла и с порога сказала, чтобы мы её поздравили. Если бы она сказала, чтобы мы её пожалели, мы бы пожалели.

Муж, объясняя матери, что я никому ничего не должна, привлёк моё пристальное внимание, поэтому я пришла греть уши. Из его ответов и рассказанной после разговора предыстории вышел примерно такой диалог, какой вы прочитали выше.

Я, сказать честно, обескуражена. Золовка не была похожа на расстроенного человека. Она радовалась и хотела праздновать развод. Я, извините, в истериках не очень разбираюсь. Истерика, по крайней мере те, которые я видела, это другое. Слёзы, крики, рыдания, всхлипы. Смех истерический видела, но он венчал истерики. Золовка не выглядела заплаканной, да она даже грустной не выглядела.

Если человеку нужна поддержка, то он так и скажет. Золовка просила порадоваться, мы порадовались, но именно я у них плохая — должна была понять, что это не радость. Ухи объелись, раз меня в чём-то винят. В следующий раз золовка не попадёт к нам домой. Пусть едет к матери, которая точно поймёт, что с её дочерью, и сделает всё правильно. Записано.