У двоюродной сестры очень плохо с математикой. Она считает, что её ребёнок (если можно так называть двадцатилетнего оболтуса) лишь два года жил с бабушкой. На самом деле тётя занималась воспитанием внука с его рождения и до пятнадцати лет. С пятнадцати до восемнадцати Егор жил с матерью, так как тётя в этот период боролась с раком. Потом был год армии. После службы Егор вернулся жить к бабушке.

Двоюродная сестра родила Егора в шестнадцать лет. У неё даже был муж — такой же шестнадцатилетний недоросль. Год они прожили вместе, потом расстались. Сестра отучилась и уехала на заработки, оставив Егора с бабушкой. По словам тёти, её дочь и до отъезда почти не занималась сыном — даже погулять с ним не могла.

Позже сестра вышла замуж, родила сына и дочь. Если и давала деньги на Егора, то редко и немного. Отец Егора платил алименты — тётя заставила дочь подать в суд, чтобы их взыскать. Так они и жили: на зарплату тёти, алименты отца и редкие подачки матери.

Три года, пока тётя боролась за жизнь, двоюродной сестре было наплевать. Тётя обращалась к ней за помощью, но в ответ слышала только жалобы:

— Мы многодетные, у нас ипотека, сами с хлеба на воду перебиваемся.

При этом они регулярно ездили на море. Правда, Егора с собой не брали.

Егор не любит вспоминать жизнь с матерью и отчимом. Говорит, чувствовал себя чужим, так и не смог стать своим, его не приняли. Даже для матери, по его словам, он был обузой.

— Мама постоянно твердила, что бабушка обязана поправиться и забрать меня, — однажды признался мне Егор.

И вот на основании этих трёх лет, которые он прожил с матерью, и делается вывод, будто Егора воспитывала вовсе не бабушка. Но пятнадцать лет и три года — разница колоссальная. В самое сложное время — младенчество, бессонные ночи, детский сад, бесконечные больничные, начальная школа — Егор был на попечении бабушки. В пятнадцать лет уже не нужно ходить за ребёнком по пятам, кормить с ложечки и следить, чтобы он не сунул что-то в розетку. Пятнадцать лет — это почти взрослый, самостоятельный человек. К этому возрасту Егор уже умел всё: стирать, готовить, убирать. Но разве он сам собой стал? Нет, это заслуга бабушки.

Сестра, бросившая Егора, искренне считает себя хорошей матерью и сносной дочерью. Ведь, по её словам, «всего два года» о Егоре заботилась бабушка. Она так и говорит:

— До восемнадцати лет сын жил со мной, — забывая уточнить, что не с рождения, а с пятнадцати лет.

Тётя разочарована в дочери. Егор разочарован в матери. Сейчас они держатся особняком. Егор считает, что его семья — это он и бабушка. Он учится, подрабатывает, иногда отец подкидывает денег. Мы с мамой им помогаем. У тёти инвалидность, она не может работать, так что поддержка им необходима. А двоюродной сестре нет до них дела. Ведь она «вырастила сына до восемнадцати» — больше, по её мнению, ничего никому не должна. Советуем тёте, чтобы она подала на алименты на свою дочь, как инвалид, имеет право, а тётя сомневается. Мне не очень понятно, почему она сомневается. Боится испортить отношения? Было бы что портить. Записано.